Гремит, кажется, целую вечность... Вечность, да... Вечность это долго... Я сжимаюсь в маленький комок, забиваюсь под стол и сижу там, опустив голову между колен, жду, когда кончится этот кошмар. Всё тело бьёт крупная дрожь.
Прекращается грохот так же неожиданно, как начался, и в стене напротив меня появляется проход, а в проходе кто-то стоит. Кто-то... высокий... худой... и с... метлой на голове.
- Яса, ты здесь? - звучит... голос из прохода. - Мы торопимся вообще-то.
Что ему нужно? Кто "мы" и что такое "торопимся"? Человек заходит в комнату и осматривается. Я вжимаюсь в стену у себя за стеной - только бы не заметил. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... Он так громко, и долго, и страшно стучал чем-то тяжёлым, что ну никак не мог прийти с добрыми намерениями. Я не хочу даже представлять, что случится, если он меня увидит...
Человек подходит к кровати, берёт в руки чёрный плоский предмет, его поверхность вспыхивает красками, но скоро снова тухнет. Рядом на столике лежит ещё какая-то конструкция. Что-то тонкое и с круглыми стёклами. Человек смотрит на это, кладёт блестящий предмет на место и медленно поворачивается в мою сторону. Пожалуй, пожалуйста, нет...
И тут я вижу его лицо. Не очень хорошо - всё расплывается, но общую картину дополняет его манера двигаться. Похоже, я умею узнавать людей, почти не видя отличительных черт.
Лис... Это он.
Тот, кто всегда был рядом. Кто старше меня на полчаса. Кто стащил кухонный нож и порезал себе руку, чтобы у нас были одинаковые шрамы. Кто проходил за меня компьютерные игры, потому что я боялась монстров - "Зачем тогда скачивала, ну?" Кто рисовал мне татуировки чёрной ручкой, пока взрослые не видели. А я плела ему верёвочные браслеты, которые сама не носила.
...Мы притащили домой воронёнка и целую неделю прятали от родителей...
...Мы спали в одной комнате... И часто в одной кровати, потому что я боялась темноты и своих видений...
...Его никогда не пугал мой дар... У него тоже есть такой...
...Он помог мне сбежать в лагерь, куда не пускали родители - конец года, надо оценки исправлять, а не по лагерям ездить, - но отправляли учителя...
...Я сутками сидела у его постели в больнице и держала нож у своей груди - умирать, так одновременно...
...Он любит фигурки-оригами...
...Я предвидела исход битвы - его скинут с крыши, костей не собирёшь... Я предупреждала... Но он всё равно оказался у самого края... и...
...Это моё первое настоящее предсказание, но вместо праздника я получила похороны...
...Он лежал на асфальте, как сломанная кукла, а я гладила его рыжие волосы, пачкая в крови пальцы, и умоляла не умирать, хотя он был уже мёртв...
...Я сутками сидела на его кровати дома и складывала из бумаги журавликов и лисят - всех по двое, парами, ведь никто не должен оставаться один... Нож у меня забрали... Я все глаза выплакала...
Я смотрю в его разные глаза, наматываю на палец рыжий локон, размазываю по щекам слёзы, а Лис улыбается. Он залез ко мне под стол и сидит рядом, не пытаясь успокаивать или... "торопить".
- Ты живой... - всхлипываю я.
- Конечно, - отвечает Лис. - Конечно, живой. С чего бы...
- Ты же упал и... ты разбился той ночью, я просила тебя не подходить к краю, а ты... - я не сильно бью его в грудь и тут же обнимаю, чувствуя, как под его футболкой бьётся живое сердце, бьётся в унисон с моим, как напрягаются мышцы, как дыхание путается в моих волосах.
Живой, живой, живой!..
- Я и не подходил, помнишь? Мы дрались на земле, так что края вообще не было. Ты предупредила, и мы нашли решение. Мы всегда его находим, да?
Я мотаю головой:
- Нет, нет, нет... Не помню. Ничего не помню. Совсем ничего не помню...
Включается музыка. Не свист, а что-то другое... песня... Лис отводит одну руку, и музыка становится громче, а потом резко замолкает. Он прикладывает к уху знакомый мне плоский предмет и зачем-то говорит:
- Мы уже и...
Вдруг замолкает. Я отрываю голову от его груди и вижу, как округляются оба глаза - карий и голубой, брови хмурятся.
- Ясно, - говорит сухо, даже... враждебно. - Да, я понял.
- Что случилось? - мне передаётся его беспокойство, но я не понимаю причины.
- Всё сорвалось. Троих наших убили, остальных убьют, если мы с тобой не придём.
