За гонцом в темноте

Я не вижу, кто за мной гонится, но вряд ли этот кто-то хочет за ручку привести меня к выходу. Более вероятно, что меня отнесут туда по частям. Как только я услышала рычание за поворотом, оказалось, что всё это время я знала, куда бежать. Не факт, что я бегу к выходу, но зато знаю дорогу до цели. Вопрос - какая у меня цель? Кажется, рычание затихает. Примечательно, что всё это время я слышала только его - без других характерных звуков погони. А сейчас слабеет даже оно. Я перехожу на шаг и постепенно останавливаюсь. Упираюсь руками в колени, пытаясь отдышаться. Прислушиваюсь. Оторвалась? - Пс. Пс! - неожиданно доносится из темноты. Я оглядываюсь. - Я здесь, внизу. Зажигается маленький огонёк и выхватывает из окружающей тьмы бледное лицо. Сначала я вижу только горящие красным глаза и острые скулы, но по мере того, как огонёк разгорается, становится виден высокий лоб, частично скрытый под прилипшими тёмными прядями, и тонкие губы, лишённые цвета. К огоньку тянутся длинные пальцы - и вот он уже пляшет на ладони. Теперь видно, что парень сидит, привалившись спиной к стене и подтянув к себе ноги. - Ты их слышишь? - спрашивает он, стреляя глазами в сторону коридора, из которого я пришла. Я мотаю головой, всё ещё пытаясь выровнять дыхание. Парень кивает: - Я тоже. Морщась, вытягивает ноги, хлопает по полу рядом с собой: - Сядь, пожалуйста, а то мне некомфортно разговаривать снизу вверх. Некомфортно ему! Я так, судя по своему росту, полжизни с людьми общаюсь - и ничего. Я сажусь там же, где стояла, и на руках подползаю к стене. Парень шевелит губами, и я скорее догадываюсь, что он сказал "спасибо", чем слышу. Он выдыхает сквозь зубы, прислоняется к стене затылком, закрывает глаза и тушит огонёк. На мгновение меня захлёстывает паника - опять темно! - но я быстро успокаиваюсь. В конце концов, в этой темноте я не одна. Не знаю, как долго мы сидим - я отдыхаю после забега, а парень-огонёк пытается нормально дышать. Стесняется своей боли? Боль есть, да, он чуть не стонет от неё и зажимает рот ладонью, чтобы не показывать своей... слабости? - Какой у тебя дар? - спрашивает он между тяжёлыми вдохами. Я не отвечаю. Почему я должна ему что-то говорить? Может, он работает на тех людей в ярких балахонах и сдаст меня при первой возможности? - Чёрт, ну не молчи. Я тут пытаюсь отвлечься и не сдохнуть от боли. Ну пожалуйста. Я поворачиваю голову в его сторону и смотрю туда, где должно быть лицо: - Что болит? - Нога. Чем больше использую это, - он щёлкает пальцами, выбрасывая в воздух сноп искр, - тем сильнее боль. Я прикидываю масштабы и присвистываю: - Что же ты взорвал? - Стаю рычащих тварей, - он смеётся, но как-то не весело. - И раненого товарища. В трёх поворотах отсюда. Мы молчим ещё пару ударов сердца. Дыхание огонька начинает выравниваться. Потом он спрашивает: - Как тебя зовут? - Яса. Так меня называют. - Хахах. Называют? Ну ладно. - А ты кто? - Клар. - И давно ты тут сидишь, мальчик-огонёк? - А я знаю? Часов, если ты не заметила, тут нет. У меня были, но... Видимо, их забрали. Тишина сгущается вокруг нас, как едкий дым. Забивает ноздри, глаза, уши. Кажется, ещё чуть-чуть, и я больше никогда не смогу ни видеть, ни слышать, ни дышать. Поэтому говорю: - Нужно идти. Движение - жизнь. Слышу, как Клар всплёскивает руками и ударяет по полу: - Если ты меня понесёшь, то пошли. - А ты большой? Я не вижу в темноте. - Рост - под метр девяносто, остальные параметры не помню, измеряться тут негде. - Ладно. Ещё немного посидим и пойдём. Где-то здесь должен ходить мой товарищ, знающий дорогу. - Повезло ему. Дай руку. Я чувствую, как его пальцы шарят по полу, натыкаются на моё бедро и замирают. - Ну дай, - тянет Клар, я смеюсь и ловлю его за запястье. Не знаю, наверное, я засмеялась больше от нервов, чем от веселья, но мне часто говорят, что у меня очень заразительный смех. И совсем скоро я начинаю смеяться от самого звука своего смеха. Смеюсь и не могу остановиться. И Клар тоже смеётся, сгибаясь в три погибели. Мы наплевали на опасность, от которой оба уже так или иначе пострадали, наплевали на боль и проблемы и просто смеёмся. Клар смеётся заливисто, по-детски, громко. По-моему, человек, умеющий так смеяться, не способен на предательство. Он не может причинять боль ближнему да и вообще смотреть на чужие страдания. Он любит и умеет смеяться и получать удовольствие, живёт в мире, где нет места несчастьям и проблемам. Хотя сам Клар испытывает боль так часто, что выработал способы борьбы - сесть и постараться отвлечься. Он сильный. Он весёлый. Он добрый. Он тоже здесь пленник. - Ладно, - говорю я, размазывая по лицу слёзы и пытаясь успокоиться. - Ладно, давай вставать. Я помогу. Клар моментально перестаёт смеяться и несколько раз глубоко вздыхает. - Давай. Я встаю первая, а потом помогаю подняться Клару. Он опирается на моё плечо, почти как на трость и осторожно наступает на больную ногу. Судя по подавленному вскрику, очень больную. Идём мы медленно. Разговариваем мало. На говорить надо, иначе Клар сконцентрируется на своей боли, и она его поглотит. Я рассказываю ему, что потеряла память, что обрывки воспоминаний приходят медленно, и просто болтаю ни о чём. Клар иногда вставляет сухие комментарии напряжённым голосом и щёлкает пальцами, освещая мне очередной поворот. Периодически мы останавливаемся, чтобы дать отдых его ноге. В целом, не так уж и плохо. - Слушай, - говорит Клар во время одного из привалов. - С чего вдруг ты меня взяла? Я же только мешаю. Я пожимаю плечами, хоть он этого и не видит: -Ты хороший. Было бы жалко, если бы ты умер просто потому, что я тебя бросила. - А так умрём мы оба. - Не умрём. Предлагаю решать проблемы по мере их поступления. - Яса? - доносится откуда-то сбоку. - Это ты? Голос знакомый, но я не могу вспомнить, кому он принадлежит. Глухой, чуть хрипловатый, как будто простуженный. Не Крот ли? - Я, - отвечаю. - Со мной тут ещё кое-кто. Клар освещает небольшой пятачок пространства перед нами, и всполохи ручного пламени отражаются в больших слепых глазах на расстоянии вытянутой руки. Собственно, рука протягивается, находит моё предплечье, спускается на запястье и ощупывает браслет. Я вспоминаю, что такие браслеты есть у каждого в нашей компании. Мы сделали их, чтобы Крот при необходимости мог нас опознать. Но чаще он пользуется какими-то своими способами, которые нашему пониманию недоступны. Я смотрю на знакомый силуэт - сутуловатый, узкоплечий, но в целом сложённый на удивление хорошо, и улыбаюсь, чувствуя себя в безопасности, дома. - Кто с тобой? - спрашивает Крот. - Клар, - отвечаю я. - Он... - Работает с огнём, - подсказывает Клар. Я вижу, что Крот довольно быстро добирается до Клара, но почему-то хмурится. - Он что? - спрашивает Крот. - Работает с огнём, - повторяю я. -Я не могу его найти, наведи меня. Я беру его руку и кладу Клару на плечо. - Ну? - Крот как будто торопит. - Вот, - отвечаю я, надеясь, что в моём голосе не слышно раздражения и страха. - Навела. Он прямо перед тобой. Крот пару секунд перебирает пальцами по футболке смущённого Клара, трижды просит его что-нибудь сказать, облизывает кончиком языка тонкие губы, словно оттягивая момент, и наконец объявляет: - Яса, здесь никого нет. Мы одни. Прости. Я смотрю на Клара. Что значит "никого нет"? Вот же он...